Если ты собираешь чемодан и берешь зонтик, значит, собираешься в нешуточное путешествие. Не просто выбежать подышать свежим воздухом, а куда-то далеко. Скажем до вокзала. Или аэропорта. В то место, куда могут завезти вечно спешащие такси.
Зонтик никогда не помещается в чемодан и его приходится нести в руках, или зажав подмышкой.
Но это не беда, главное — ты едешь в путешествие!
А потом оказываешься в зале, полном людей, или на улице, где все выше тебя и смотрят равнодушно. И ты ничего не можешь с этим поделать и что-то изменить. Потому что ты плюшевый мишка. Из хорошего, блестящего, шоколадного плюша. И тебя только что потеряли. С тобой остался зонт и чемодан. Но друга, ради которого ты жил последние годы нет.
Всегда остается надежда, что он вернется. Вот-вот подбежит с радостным криком и, подхватив на руки, закружит.
Но и она растворяется вместе с дневным светом, уступая место рассеянным лучам фонарей и отчаянию.
Кто-то грубо двигает тебя. Оказывается, ты только что был заметен неопрятной метлой на грязный совок. Дворник рассматривает добычу и качает головой.
— Такой красивый, а на асфальте валяешься. Не дело это. Добро пожаловать в бюро находок.
На самом деле помещение маленькое и вокруг стоят старые грязные короба. В них можно найти все, что душе угодно. И одежду и игрушку и чемоданы и часы. В стороне высится гора из совсем уж невообразимых вещей.
Ты оглядываешься и понимаешь, вот она новая жизнь. Вот куда привело грандиозное путешествие. Разве в мечтах все было так? Пыль и забвение?
— Не переживай. — Ободряет лейка ядовитого желтого цвета. — Мы все здесь большая семья и друг друга в обиду не даем.
— Да, — звенит подсдутый мячик — у нас даже весело.
— Но я потерялся и хотел бы вернуться назад, к другу. — Почти шепчешь ты. — Он меня ждет и ищет.
— Никто нас не ищет. — возражает потертый рюкзак. — Люди всегда относились к нам как к вещам. Будут искать, только если ты стоишь как небольшая фабрика.
— Мы и есть вещи. — скрипит запыленный чайник с голубыми цветочками. У его крышки отколот кусочек и она съезжает набок, придавая лихой вид.
— Пусть люди будут с людьми! — Гудит медный таз. Страшно даже подумать, сколько он тут лежит. — А мы будем жить своей вещенской жизнью. А ты что думаешь, плюшевый?
Вопрос застыл в воздухе, потому что тебе вовсе не хочется спорить. Ну сами посудите, что это за вещенская жизнь? У игрушки должен быть ребенок. У ребенка должна быть игрушка. Только между ними возникает фантастическое пространство, которое называется игра. Она позволяет путешествовать по мирам и во времени, открывать то, что самым великим ученым и во сне не являлось, быть тем, кем захочешь…
Как объяснить это им, кого используют для одного и того же каждый день? Кто не знает, что бывает что-то другое?
И ты молчишь.
Молчишь долго. Несколько дней или несколько лет. Вскоре потерянные и забытые вещи теряют к тебе интерес. Они бубнят и бубнят о том, что люди плохи и жизнь — пыль и тлен, пыль и тлен. И только сдутый мячик, каждый день теряющий все больше воздуха, иногда обращается к тебе, как игрушка к игрушке. Но тебе слишком холодно и ты не отвечаешь.
Холодно снаружи и холодно внутри. И еще сильнее морозит мысль, что детские руки больше не обнимут тебя и не согреют, прижав к сердцу.
Кажется, у тебя начал выпадать один глаз. Или он просто настолько покрылся пылью, что ты уже не понимаешь, что видишь.
Пришла весна. Даже из ящика в бюро находок ты чувствуешь ее. Тогда тоже была весна, когда ты собирался в путешествие. Одной лапой щупаешь пространство вокруг себя. Удивительно, но чемоданчик, с которым ты собирался в путь и зонтик все еще с тобой.
Дверь открыта. Дворник вносит еще одну потеряшку.
— Дядя. — Раздается тоненький голос от двери. — А их забрать можно?
— А они твои?
— Нет.
— Ну как же ты их заберешь? А как хозяева найдутся?
— Если найдутся — я отдам. Я же не жадина.
— Ну хорошо. — Дворник подает руку девочке в скромной куртке и помогает переступить через хлам на полу. — Но только одну вещь. А то не честно будет.
— Ага.
Девочка идет по комнатке и рассматривает ее жильцов. Тебе кажется, что ее глаза сияют как два маяка. И ты хочешь подпрыгнуть и крикнуть: «Меня! Меня! Я умею летать и плавать, умею сказки рассказывать и делить с тобой сны!»
Но ты лежишь в коробке, намертво прижав лапой зонтик.
Она подходит к лейке. Конечно, детям нравятся такие цвета. Притрагивается рукой к посеревшему боку. Но нет, отворачивается. И идет к тебе.
Сердце колотится, воздух вокруг начинает подрагивать и ты ловишь взгляд этих голубых озер.
Девочка запускает руку в коробку и вытягивает тебя, вместе с зонтом и чемоданом.
— Это уже три вещи. — Комментирует с порога дворник и тебе хочется кинуть в него лейку.
— Они вместе. — Поясняет спасительница. — Их нельзя разлучать.
— Ну ладно. Но смотри, найдется хозяин — вернешь.
— Обязательно! — Кричит девочка и выскакивает в дверь. Она несется так, словно за ней бежит армия дворников и машут метлами, грозя отобрать сокровище. Дома сливаются у тебя перед глазами, но это не важно. Все это время ты прижат к сердцу и чувствуешь, как оно колотится в унисон с твоим. Зонтик подскакивает подмышкой. Чемодан восхитительно оттягивает лапу. Пыль с каждым шагом осыпается.
Вот оно нешуточное путешествие. Не зря так долго собирался. Не зря.
