Высока гора Олимп. Далеко до вершины. А значит и до богов. Камни мешают идти, а когда в следующий раз поешь — не знаешь. Кругом одни сатиры, да противно хихикающие нимфы. Допросишься у них еды! Вернее, сатиры, может, и не прочь услужить. За отдельную плату…
Да еще и шнурок отвязался.
Елена Прекрасная села на корточки, чтоб затянуть непослушные шнурки. Такой и увидела ее другая Елена. Она поднималась с другой стороны горы и была не менее запыхана.
— Привет! — весело сказала вторая Елена. — Что тут у тебя? Давай-ка помогу. Ты, наверное, не привыкла сама со шнурками управляться.
— Твоя правда, Уютная. — Устало согласилась Прекрасная. — Я и по горам прыгать не особо умею.
— Все на руках носили? — фыркнула Уютная, быстро и умело разделываясь со шнурками.
— Ну да. — Вздохнула Прекрасная, несколько преувеличенно на взгляд Уютной. — От них разве отобьешься? Вот пришлось ночью сбежать. Даже позавтракать не успела.
— Ничего. — Подбодрила Уютная. — Там выше герои начнутся, уж они-то едой непременно поделятся.
— Да уж. — Прекрасная неловко, но от этого не менее грациозно поднялась. — Пошли?
— Вот вы где! — раздался голос сверху. — Опаздываете! А я там наверху костерочек развела с Гераклом! Чумовой парень! Куски скал как пушинки швыряет.
— Приветствую тебя, Елена Одиночка. — Царственно молвила Прекрасная. — Надеюсь, Геракл уже спит? Знаем мы его. Грубиян, маньяк и невежда.
— Да чего его боятся? Он меня своим парнем считает. — Удивилась Одиночка.
— Так то тебя. — Огрызнулась Уютная. — А Прекрасной к нему лучше и близко не подходить. Да и мне, пожалуй.
Одиночка пожала плечами и они стали подниматься.
Геракл спал. И выглядел во сне совершенно безобидным. И к тому же прозрачным.
— Полубог, что с него возьмешь. — Шепотом осудила Елена Прекрасная.
Настало время познакомить вас поближе с героинями. Вернее с героиней. Да, да. Все три Елены это части одной женщины. В свое время Елена никак не могла решить, какой она хочет быть. Она разгневала Геру вечно озадаченным видом и глупыми вопросами, направленными в сторону Олимпа. Гера, с ее, как известно, не самым лучшим характером, карает и за гораздо меньшие прегрешения. Вот она и разделила Елену на трех совершенно одинаковых девушек. Но хоть внешне они и были похожи, каждая из них воплощала одно из желаний Елены. Первая была настолько прекрасна и грациозна, что Афродита на Олимпе кусала локти и закатывала Гере скандалы. Вторая оказалась теплой, мягкой, уютной и приятной. Это задело Деметру и та объявила Гере бойкот, растянув зиму еще на полгода. Третья была непосредственна, умна, ловка и не стремилась быть женщиной. Тут уж Афина скрипнула зубами и вызвала Геру на серьезный разговор.
— Ну, хорошо! — Возопила Гера, поняв, что ей не отвертеться и три богини сведут ее в Тартар (если только для великих богинь есть Тартар). — Я соберу ее обратно! Но прежде пусть походит так и вернется через десять лет, когда у нее отпадет желание задавать глупые вопросы.
Про себя Гера решила, что было бы проще поразить эту выскочку какой-нибудь смертоносной гадостью. Но Зевс недвусмысленно намекнул на развод в этом случае. Ему, видите ли, слишком интересно, чем все закончится.
И вот таким образом три Елены оказались десять лет спустя на полпути к вершине Олимпа.
Отойдя подальше от храпящего Геракла, женщины устроились на полянке, и Одиночка развела костер. Прекрасная и Уютная с восторгом смотрели на ее уверенные действия.
— Что? — смутилась Одиночка. — Я этому научилась, когда, переодевшись юношей, путешествовала вместе с аргонавтами.
— Ооо! — дружно выдохнули две Елены. — Но как тебя не раскрыли? Ведь ты так же прекрасна как Елена Прекрасная и так же женственна, как Елена Уютная.
— И все же я Одиночка. — Пожала плечами ловкая амазонка, нанизывая кусочки мяса на ветку.
— Сама? — завистливо спросила Прекрасная, кивая на мясо.
— Сама. — Равнодушно кивнула Одиночка. — Пока Геракл пытался поймать рыбу, я его подстрелила.
— А из-за меня вот войну начали. — Неожиданно сказала Прекрасная. — Самую настоящую.
— Это ты про Трою? — Уточнила Уютная.
— Ну да. Именно про нее. — Прекрасная просияла. — А я от них от всех все равно сбежала. Глупости какие – завоевывать женщину силой! И все равно они не знают, что делать с настоящей женщиной, когда все же ее добьются.
— Да. — Протянула Уютная. — А у меня вот муж и семеро детей. Старший уже таскает щит и меч за Тесеем. А младший только научился говорить, а уже сыпет стихами!
— Мило. — Согласилась Прекрасная и зевнула, изящно прикрывая рот ладошкой. Пролетавший мимо филин засмотрелся и врезался в одинокое засохшее дерево. Прекрасная хихикнула.
— Вот, например, — продолжала Уютная, не заметив, что к ней ластиться какая-то мелкая зверушка, а она сама чешет ее за ушком. — То не Зевс звереет, мама, то воняет выгребная яма! … Как вам?
— Любопытно. — Сказала Одиночка, пока Прекрасная оглядывалась, не сверкнет ли где молния озверевшего бога. — Если вы поели, нужно поспать. Мы же хотим вовремя добраться до вершины, так? — две Елены согласно покивали головами и принялись устраиваться на ночлег.
Утро каждая из Елен встретила по-своему. Прекрасная плескалась в горном озерке, взбиралась на камень, расчесывая там волосы и напевая что-то легкое и солнечное. Уютная отдраивала котел, в котором Одиночка всю дорогу готовила еду, а попутно подкармливала остатками мяса собравшихся вокруг нее мелких хищников. Одиночка же делала зарядку, повторяя приемы, подсмотренные у Геракла, одновременно разгоняя сатиров, набежавших из долины на голос Прекрасной. Когда Прекрасная сочла свои волосы совершенными, Уютная скептически осмотрела сверкающий котелок и заявила, что это все, что она могла сделать, а Одиночка закончила ученую беседу с самым старым сатиром, который просто не смог от нее убежать, три девы пустились в путь. Под раскатистый храп Геракла. Тот даже на другой бок не перевернулся.
Вы обращали внимание, что когда путешествуешь в компании, дорога укорачивается сама собой?
Уже к полудню Елены одолели Олимп. Они предусмотрительно обошли лагерь героев, где те соревновались в силе и ловкости, обманули внимание чудовища, непонятно откуда взявшегося на дороге, отказались от отравленного обеда, соблазнительно раскинувшегося на солнечной лужайке. И вот они на месте.
— Страшно? — спросила Уютная.
— Да! — выпалила Прекрасная.
— Немного. — Призналась Одиночка.
— Мне тоже. – Сообщила Уютная. И добавила с материнской улыбкой. — Мы все-таки очень похожи.
И предстало перед тремя смертными девами грозное зрелище!
На огромном, вмещающем троих, троне восседала Гера. У нее за спиной сверкала холодными глазами Афина. Справа, презрительно улыбаясь, примостилась Деметра. А слева Геру дергала за рукав Афродита и канючила: «Ну, давай, давай!».
Откуда-то из-за тяжелых багровых занавесей послышалось раскатистое хихиканье, и мелькнула кудрявая голова Зевса.
— Ну, смертная, — сурово обратилась Гера к Еленам, уступая нытью Афродиты. — Есть у тебя еще глупые вопросы к Олимпу?
— Нет. — Смиренным трио ответили Елены. Спорить с богами опасно — это они уже поняли. И хоть от необдуманной шалости Геры они даже выиграли, следующая может не оказаться столь невинной.
— Ты решила, чего хочешь? — спросила Гера, тоже не сумевшая побороть любопытство.
— Да.
— Нет.
— Не знаю.
Потом, поспешно переглянувшись, хором:
-Да!
— Удивительное существо. — Развела руками Гера. — Ну, приступаю к сборке.
Она встала. Эффектная, красивая, строгая.
Само превращение трех женщин в одну оказалась быстрым и не интересным. Резкий хлопок ладонями, короткая белая вспышка, которую даже не все заметили. И вот перед четырьмя богинями стоит одна женщина. Ее немного покачивает, она слегка растеряна. Еще бы, смотреть на мир всего двумя глазами, когда привыкла шестью. Но тут наваждение прошло и Елена улыбнулась, вновь овладев своим телом.
— Довольны? — устало обратилась Гера к трем богиням. Все-таки за десять лет они порядком потрепали ей нервы.
— Посмотрим. — Нахмурилась Афина.
— А я вам тут подарок принесла. — Встряла вдруг Елена, доставая из складок туники круглый предмет. — От Париса. Помните? Там еще конкурс был на звание «Прекраснейшей». Парис сдался и просил передать, что только вы сами прекраснейшие и можете решить.
Положив яблоко на стол, Елена развернулась и быстро зашагала, спускаясь с горы.
За ее спиной нарастал шум голосов.
Елена улыбалась. Мир обрел целостность и объем.
— Кем же я решила быть? Прекрасной? Уютной? Одиночкой? Посмотрим. Чтобы спуститься с Олимпа, мне нужно быть Одиночкой. Чтобы устроить свою судьбу, пожалуй, Уютной. Ну а для себя…
Для себя она всегда останется Прекрасной
